В прошлое воскресенье в храме мы слышали отрывок Евангелия от Матфея (18, 23–35) о Царе и его должнике. Что это за неоплатные долги, в которые попал персонаж этой евангельской истории? Зачем Царь обо всём узнал и наказал своего должника? Почему важно не только не осуждать, но и не рассуждать? Об этих и других вопросах, которые ставит перед нами притча, размышляет протоиерей Иоанн Тронько, священник Украинской Православной Церкви.
Какое Царю дело?
Согласно языку юриспруденции, господин, этот царь, не прав. Какое его дело? Он же простил этого человека. Поэтому речь идёт не о простом судье. Речь идёт об Отце, Который имеет дело с детьми. Ему не всё равно что происходит с каждым. Поэтому Он называется не господином, не судьёй, а царём. Царь — это нечто большее.
В этой притче очень много своих особенностей. Человек был должен царю 10 тысяч талантов. Это сумма совершенно нереальная. И человек всё равно обещает, что вернёт этот долг. Это возможно? Конечно же, нет. Как он в такой долг влез — вообще не понятно. Наверное, что-то особенное в его жизни произошло, что он оказался очень-очень должен.
«Здесь все невиновны»
Этот человек умоляет, просит, обещает, что он всё отдаст. И царь понимает, что его должник в это искренне верит. Надеется ли человек на прощение? Согласно законам нашего мира, наверное, нет. Но вдруг царь смилостивился — совершенно ему всё простил…
У царя встреча с этим человеком произошла — он покрыл его ложь, его страх. А произошла ли встреча у человека с царём?
Выясняется через какое-то время, что нет. Очень жуткий момент, когда этот человек начал своего должника душить из-за ста пенязей (а это очень небольшая сумма).
Суд человеческий, мы знаем, несправедлив. В тюрьме есть такая пословица: «Здесь все невиновны». Там полно людей, которых подставили, неправильно осудили, у которых отобрали бизнес и так далее. Суд человеческий — такой.
А суд божественный? В духе Священного Писания Господь вообще не хочет нас судить. В притче о Страшном Суде, вспомните, Бог ли расставлял по правую и по левую сторону? Люди сами стали по правую и по левую сторону от Него.
Преподобный Иоанн Дамаскин приоткрывает нам тайну: во время Страшного Суда Бог только и будет делать, что миловать и спасать. Если можно будет за тростиночку зацепиться — Он любого готов вытащить. Но тут возникнет вопрос синергии, встречного движения. Оказывается, не все люди готовы протянуть руку, чтобы было за что схватиться. «Врата ада заперты изнутри».
Да, ад — это место, в котором страдают люди. Но правда в том, что эти люди захотели быть там. В этом сознательном выборе твари — сотворённого существа, человека — самый жуткий ужас, какой только может быть.
«Поголовье» любимых страстей
Нам кажется, что мы от этого далеки. Что это вообще не про нас. Мы же Символ веры читаем, на литургии поём… Но вглядываясь в себя, мы можем увидеть, что не готовы простить, не готовы довериться Богу по-настоящему.
Вот в монастыре есть курочки, животные, которых нужно выпасать. И так же у каждого из нас в очень сокровенной части нашей души есть страсти, которые мы продолжаем тщательно выпасать. Это такой загон, который тщательно заперт ото всех. Мы туда можем каждый день наведываться, запирать плотненько за собой дверь, любоваться этими нашими животными, кормить их, очень беречь их, вычёсывать.
Такое выпасание наших собственных страстей — это недостаточная открытость Богу. В большей или меньшей степени, я убеждён, это есть внутри каждого из нас. Иногда те, у кого особенно обширное количество «голов», туда, внутрь себя, вообще никого не пускают. Ни духовника, ни священника, ни самых близких. Ни даже самого себя, как ни странно. Только Господь может открыть — через скорби, через испытания — те вещи, которые могут потянуть нас на дно.
В диккенсовской «Рождественской песни в прозе» есть прекрасный образ — человек, опутанный цепями. Он хотел бы избавиться от этого груза, но у него не получается. Он к этому не готов.
Пробуждение длиною в жизнь
Господь Своей удивительной милостью, Своей заботой о нас иногда нас очень утешает, радует, покрывает нас. Мы исполняемся удивления и обнаруживаем, что покаяние — это чувство благодарности Богу за то, что Он нас терпит и принимает такими, какие мы есть. И возникает конструктивное чувство — чем же я могу Господеви моему воздать? Какими трудами, какой милостыней, какой молитвой?
Процесс пробуждения христианина к вере длится всю жизнь. Сказал же Господь о горчичном зерне — не о крупинке, не о песчинке, не о камешке, а именно о зерне, потому что зерно имеет свойство прорастать. Если бы у нас оно было, Господь имел бы возможность начать его поливать. И оно бы стало таким!.. Но там не зерно, там что-то другое.
Мы часто торопимся с выводами
Часто даже верующий человек, церковный, не вполне может ответить на вопрос — почему нельзя осуждать. Иногда так хочется себя оправдать: я осуждать не буду, но рассудить же я должен! Я же должен понять, с чего я не должен брать пример, а с чего буду. В этом, конечно, есть своё лукавство. Гордость очень многое извратила в человеке.
Когда мы осуждаем человека, мы предвосхищаем, опережаем суд Божий. Мы ничего не знаем о человеке. Услышали, что он сегодня сказал, увидели, что он сделал, но его мыслей мы не знаем. Мы очень часто торопимся делать выводы.
А Господь знает всё. Знает, где он родился, знает его хронические заболевания, о которых сам человек не знает, знает, с какой ноги он сегодня встал, с какими друзьями дружил, сколько раз его отец ремнём наказывал, какие игрушки у него были и сколько витаминов он в детстве пил, — Господь знает всё.
Всё лукавство осуждения в том, что если мы попадём в шкуру этого человека, то мы можем крест его жизни просто не понести и сделать гораздо хуже.
Источник: сайт Ольшанского женского монастыря в честь иконы Божией Матери «Отрада и Утешение»
