Православие Приамурья: Может ли молитва победить кризис? (+ТЕКСТ)

В выпуске — беседа с епископом Благовещенским и Тындинским Лукианом о строительстве храмов и монастырей в экономически сложное время. Ведущий — Игорь Агеенко.

Ведущий: Несмотря на экономическую ситуацию, которая сложилась у нас в стране на протяжении последнего года, в Амурской области продолжают строиться храмы, монастыри, и поток православных людей, желающих помочь, почему-то не иссякает, хотя народу сейчас физически и экономически стало жить тяжелее. Как это связано с верой, сегодня поговорим с епископом Благовещенским и Тындинским Лукианом. Здравствуйте!

Епископ Лукиан: Здравствуйте!

Ведущий: Тему достаточно непростую выбрали, достаточно неоднозначную: как верующему человеку живется в кризис? Не кому, конечно, на Руси жить хорошо, на Руси всегда было тяжеловато, но сейчас мы привыкли к тому, что у нас стало стабильней, лучше — и вдруг резко у нас начались проблемы в экономике. У нас процентов, наверное, 70 людей — это православные, и, судя по различным опросам, проблемы начались и у них. Но продолжается строительство храмов, хотя это стало дороже, потому что возросла стоимость стройматериалов, транспортировки, ГСМ и так далее. Ощутили ли вы какие-то веяния кризиса, не говоря про санкции, что вам куда-то сейчас запрещено въезжать, насколько я знаю, но вот именно экономически?

Епископ Лукиан: Ну, я считаю, что ответ очень простой, во-первых, экономика не делит людей на верующих и на неверующих, правда? И на сегодняшний день мы живем такой же жизнью, как весь наш народ, верующие и неверующие, с такими же проблемами встречаемся, как и все. Другое дело, что мы не опускаем руки, что мы упорно работаем, идем к цели. Например, вы упомянули о том, что мы строим храмы, часовни, открываются монастыри — это не всегда деньги. Вспомните, еще так недавно часто звучала песня «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Русская Православная Церковь во многом живет за счет пожертвований, добровольных пожертвований, как, например, многие церкви протестантского порядка. И когда мы говорим о кризисе, да, действительно стало трудно, но гораздо труднее стало тем, кто просто не хочет работать. А у нас таких людей очень много.

Ведущий: «У нас» — это Вы имеете в виду…

Епископ Лукиан: Вообще, по жизни. В России. У нас очень много бездельников, у нас очень много тунеядцев, среди молодежи особенно — тех, кто не хочет ни учиться, ни работать, и это не секрет, у нас таких очень много. И, конечно, эта категория людей, они становятся озлобленными потому, что видят, что другие живут хорошо, они работают, но и живут хорошо, они же удостоены. И они начинают лить грязь, завидовать, ревновать, начинают искать виноватых. Но, мне кажется, что каждый должен начать с себя, и эти люди, которые хотят видеть храмы, стремятся к тому, чтобы построить этот дом Божий. И есть много людей, которые из последнего, можно так сказать, несут эту копеечку, потому что знают, что его жизнь очень быстро пройдет, но детям нужна вера для будущей нормальной человеческой жизни. И они вкладывают это в дом Божий для того, чтобы украсить этой церковью свое поселение, свое село, свой город, чтобы был храм, который бы постоянно вдохновлял людей к чистой хорошей, светлой трудовой жизни. Это элементарный закон, естественный закон: те, кто работает, те, кто имеет, те живут, те двигаются вперед. Те, кто сдается, те, кто без веры, кто не уверен в хорошем будущем, не хочет напрягаться, а ждет и думает о том, что его должно кормить государство благотворительно и что во всех его проблемах виноват только Путин, или губернатор, или епископ, или Патриарх Московский. Я считаю это очень нечестно, это бессовестно.

Ведущий: Безусловно. Вы сказали про храмы, но в Библии ведь написано «не в рукотворенных храмах живет Бог». Зачем такое количество монастырей и храмов? По моему разумению, скажем так, по моему уровню, может быть, развития сознательности, храмов нужно максимум 1-2 на город, чтобы человек мог прийти, если ему угодно, поставить свечку, если ему угодно, открыть Коран, Тору, неважно что. Помолиться тому Богу, в которого он верит, чтобы этот храм принял его, и человек пошел со спокойной совестью назад.

Епископ Лукиан: Это естественный процесс. Если в храме нет нужды, он никогда не появится. Если есть необходимость, строятся храмы, монастыри, часовни, офисы, дома для семьи, поэтому мы на это смотрим как-то гораздо проще, что это естественное явление в среде верующих людей.

Ведущий: А как тогда быть? Ну, допустим, есть семья, муж, жена, двое детей. У них есть машина, хорошая, нормальная машина. Это налоги, это расходные материалы, это гараж, это топливо, ну и масса другого сопутствующего, что ее стоимость, допустим, в миллион, увеличивает раза в три.

То есть нужно где-то еще искать содержание, а если семья решит купить еще одну машину, то, назовем это простым словом, не «вывозит». То же самое касается горожан. Горожане могут, скажем, «вывезти» содержание одного храма и, допустим, какой-то группы священников, которые это храм обслуживают. Но если этих храмов будет пятьдесят, то новое построенное быстро придет в упадок, разве нет?

Епископ Лукиан: Это может быть, но в истории такого еще никогда не было. Наоборот, мы знаем, что насильственно закрывали, разрушали храмы, но то чтобы сам храм сам по себе разрушался или была сложность его содержания, мы такого, например, не знаем. Были такие случаи во время правления Екатерины, когда в связи с какими-то особыми указами, приказами делились монастырские земли, собственность. Это было в Синодальный период, особенно при Петре I-ом — у него тоже была своя политика, да и в советское время это тоже было, идеология и политика. Но чтобы храмы сами по себе разрушались, или не содержались, или испытывали какие-то трудности, вот такого никогда не было. А сегодня культура храма настолько входит в жизнь православных людей, что даже помыслить никто не может, что вот завтра этот храм даже по бедности закроется. Другое дело, что храмы есть столичного значения и попроще, более богатые и более скромные, но они все живые.

Ведущий: Если, допустим, с храмами понятно, ну а монастыри? Такой достаточно сложный вопрос.

Епископ Лукиан: А монастыри тем более. Если храм — это временное место для молитвы, освященное, это святыня для многих, но там прихожане собираются, а потом расходятся по домам, то монастырь — это место, где постоянно живут люди, женщины или мужчины, давшие обет, и они занимаются ремеслами, огородным хозяйством, и содержат сами себя. То есть это уже своего рода, будем так говорить, православные коммуны, которые сами себя обеспечивают, и даже помогают еще и бедным, нищим, даже односельчанам. Так было и в истории моей жизни, когда я был настоятелем монастыря — мы не только сами жили хорошо, мы помогали еще строить храмы другим, где люди хотели, но были бедны, не могли собрать, например, денежку для звонницы или построить маленькую часовенку. Продуктами мы помогали, потому что у нас были свои хорошие огороды, сады. Я ежедневно, будучи настоятелем, утром ходил с золотым крестом, а вечером, раздевался, надевал резиновые сапоги и работал вместе со всеми, и мне это нравилось, я этим жил, я люблю трудиться. Видя, как делаю я, моему примеру следовали мои братья, друзья мои, сами становились работать, брали ведро извести, кисть, и белили памятники пятнадцатого, шестнадцатого века. Мы не боялись этих так называемых грязных, простых работ, это нас не унижало, наоборот, мы чувствовали, что мы воссоздаем, что мы участвуем процессе возрождения, и это очень здорово!

Ведущий: Вот если говорить про монастыри и храмы, допустим, в Петербурге, где вы уже состоялись как священник, и здесь, в регионе, где вам уже досталось то, что досталось, все-таки разные и площади, и культурное наследие, и менталитет как следствие. Здесь сложнее, я так понимаю, с монастырями?

Епископ Лукиан: Я бы не сказал, что здесь сложнее. Во время моего пребывания здесь, на кафедре Благовещенска, монастыри рождаются таким же естественным образом, в силу потребности, в силу возникающих запросов людей, они идут и развиваются логическим путем. Это не то, чтобы быстро построили, купола золотые поставили, и на этом все. Монастырь появляется на свет естественным путем, он потихонечку строится, потихонечку собирается община единомышленников, люди с призванием, ведь у нас сегодня, это не секрет, очень много одиночек, оставленных, одиноких людей, которые не могут найти себе применение — и очень талантливых при этом людей. У них, может быть, есть это призвание, но они не знают этого, в силу того же менталитета, или уже сложившегося обычая и в этом крае, особенно за советский период. Там его погнали, там он не нужен, там его не понимают, но есть те места, где человек может применить свое творчество, свой талант. Может быть, там, в монастыре и откроется этот талант, или состояние духа его, и одиночество превратится не во что-то такое обиженное, уродливое, а, наоборот, даже в какое-то человеческое счастье. Ведь известно, что очень многие талантливые люди, ученые, писатели, художники, были одинокими людьми, но они пытались что-то людям подарить, что-то сделать для людей, если не могли сделать этого для себя и для своей семьи.

Ведущий: Творческие люди как раз таки более склонны к эгоизму, чем все остальные, и творческие более капризны.

Епископ Лукиан: Но именно в монастырях, там, где идея Христа, Евангелия, в них происходят интересные переломы. Они становятся не просто творческими, они становятся более жертвенными, они меняются нравственно, духовно. Вот им, оказывается, для их составляющей не хватает вот этого духа, этого настроя, которое дает как раз православие, вера.

Ведущий: Если говорить о физической постройке монастыря, то в кризис все-таки стало строить сложнее?

Епископ Лукиан: Сложнее. Но мы строим потихонечку.

Ведущий: Эти постройки замораживаются?

Епископ Лукиан: Мы не заморозили ни одной стройки. Мы где-то приостановили с учетом наших экономических возможностей, продуманности наших действий общеепархиальных, потому что наша епархия большая, регион у нас очень большой, и у нас во многих районах идут постройки православных объектов — храмов, часовен, монастырей.

Ведущий: А бюджет этих строек централизованный, он идет через епархию, или они местные?

Епископ Лукиан: Они местные, но есть те объекты, в которых заинтересована епархия, мы их видим очень нужными, необходимыми для деятельности епархии. Конечно, в первую очередь, это наши монастыри, которых реально у нас нет. Документально они были, но реально они не отвечали запросам, реальности своего назначения. И поэтому наша задача дать правильный толчок развития этим монастырям, которые имели бы хорошую перспективу при одном епископе, при другом епископе, при любом настоятеле, и, как бы они ни менялись, чтобы это была хорошая перспектива развития.

Ведущий: Если говорить о бюджете монастыря, я не знаю, коммерческая это тайна или корпоративная, сколько стоит построить монастырь от и до? Допустим, возьмем монастырь в Троицком мужской, или в Среднебелом женский?

Епископ Лукиан: Троицкий мужской, как и Среднебельский женский Богородичный монастырь, двигаются по мере того, как собираются пожертвования.

Ведущий: Но бюджет же есть? Который стоит немало, насколько я знаю, это, может, десятки миллионов рублей стоить только архитектурный проект.

Ведущий: Ну, это не десятки миллионов, это неправда. Например, спроектировать храм вместимостью 150 или 200 человек обходится в 500 тысяч рублей, мы это делаем на местном уровне, и это вполне возможно оплатить такой проект с помощью меценатов, жертвователей, которые помогут, или после сбора добровольных мелких пожертвований — и так вот строятся монастыри.

Ведущий: То есть приблизительно 500 тысяч рублей это на проект, а на саму постройку?

Епископ Лукиан: Дело в том, что это все может обходиться гораздо дешевле, нежели будет указано в официальной смете. Например, в смету, мы можем заложить цену строительства храма, допустим, в 10 миллионов рублей, но при этом могут найтись жертвователи, которые не могут дать нам деньги, но могут, например, пожертвовать 100-200 пенобетонных блоков. Другой жертвователь нам дарит пару кубометров досок. Третья фирма или организация считает возможным дать несколько тонн цемента или раствора, и таким вот образом строятся храмы, за счет таких вот пожертвований, и это не обязательно деньги.

Ведущий: Если здесь два монастыря, Троицкий и Среднебельский, сколько еще нужно, чтобы каждый из них достроить? Ну, все равно же есть какая-то общая цена?

Ведущий: Ну, естественно, нам надо много денег, которые пойдут на стройматериалы. В-основном, у нас проблема — это приобрести стройматериалы. Поэтому нам трудно посчитать, потому что захвачено очень много таких строительных объектов. Троицкий монастырь почти уже на стадии завершения. Вложили не так много, поскольку за счет наших благотворителей, которые нам жертвовали цемент, разный стройматериал, мы оплачивали только наемных рабочих, с которыми мы договаривались, и организации, с которыми мы договаривались, делали нам со скидками. Но денег надо много, потому что планы у нас очень-очень большие. В наших монастырях, помимо того, что в них  них будут жить и трудиться монашествующие, будут работать реабилитационные центры. И, конечно, нам необходимы будут и какие-то спортзалы, какие-то комнаты отдыха, видеозалы для просмотра хороших психологических, духовных фильмов, чтобы мы могли нормально оказывать помощь.

Когда мы делаем начало, конечно, нам сложно, нам надо думать о крыше, нам надо думать о стенах, но мы уже при всем том, хоть нам трудно было, особенно в этот год наводнения, мы ведь очень много, около тридцати миллионов, раздали людям — помогали им приобрести стройматериалы, решать другие проблемы, например, с детками больными, около двух-трех миллионов давали на лечение. Мы это не афишируем, это не в природе Православной Церкви, сделали доброе дело, потому что было общее пожертвование на подтопленцев, и мы посчитали нужным, что если в такой трудный момент мы не поможем, то и нам Бог и добрые люди не помогут. Поэтому где-то мы тоже делимся и тем самым мы располагаем к себе нормальных людей, они видят наши добрые дела и сами подключаются.

Ведущий: Вы уже упомянули о спортзалах, о каких-то комнатах для просмотра фильмов, будет ли у сельских жителей прийти туда? Потому что мы с вами прекрасно знаем, что основное наследие советское сейчас часто не в лучшем состоянии — то есть клубы разрушенные, аппаратура, которая на ладан дышит, еще куча всего, а у вас все создается новое.

Епископ Лукиан: В нашем монастыре двери открыты для всех, ворота монастыря открыты. Другое дело то, что жители, которые не являются насельниками, не могут диктовать свой порядок, вмешиваться во внутреннюю жизнь монастыря, потому что у каждого монастыря есть свой устав. Но наши монастыри открыты, доступны, и мы, наоборот, заинтересованы, чтобы у нас был диалог с местным населением. Очень многое, из того что происходит в монастыре, делается с одной единственной целью, чтобы не только монастырю было хорошо, но и чтобы поднять дух села. Я знаю по опыту своих монастырей, я все-таки 25 лет строю монастыри и являлся духовником, настоятелем: мы видели, как преображались села, мы видели, как преображались хаты, мы видели, как подтягивались люди, потому что рядом с ними белоснежный, красивый монастырь, в который едут люди, туристы и паломники. Им тоже стыдно, некоторые спешили также ставить парники в огородах, теплицы, свою продукцию выносить, как это делает монастырь, очень часто для того, чтобы выжить, создают общий такой рыночек, базар, и они тоже продают свою продукцию наряду с монашествующими для того, чтобы жить за счет своего труда.

Ведущий: Я немножко о другом! Я о том, что у вас будет, скажем, то, чего нет у обычных сельчан. Простой сельчанин не сможет заработать, наверно, за жизнь, на, скажем, хороший тренажерный спортзал и на какой-то домашний кинотеатр, который будет позволять смотреть кино как в кинотеатре. Если у вас такой будет, будете ли пускать селян, без нарушения устава, просто приходить заниматься?

Епископ Лукиан: Это разные вещи. Да, в этих центрах, мы их называем реабилитационными центрами, там часто хотят видеть или каких-то наркоманов или пьяниц, мы с этим не согласны, почему, потому что на сегодня порой надо реабилитировать даже тех людей, кто просто попал в трудную ситуацию, не обязательно это очень плохие люди, наркоманы, пьяницы. Наряду с этими могут быть даже и односельчане, потому что в селе, как вы отмечаете, достаточно проблем. Для православия очень важен диалог и четкое понимание в том, что есть вера, что есть Церковь, что есть патриотика, что есть здоровый образ жизни. А Церкви не может быть без духовно и нравственно здоровых людей. Мы преследуем цель помочь людям, особенно молодежи, чтобы они нашли себя, чтобы, помимо вот такой культурной, спортивной терапии и занятий спортом, им напомнить еще о том, что есть еще трудовой спорт. Ведь наши отцы и деды не всегда пропадали за тренажерами, они просто трудились в огородах и думали о том, что надо прополоть бурьян. Но если это будут бездельники, которые не хотят у себя картошку посадить, прополоть свой бурьян, а будут пропадать на тренажерах, естественно, монах или тренер обязательно напомнят этому человеку: «Знаешь, милок, лучше тебе взяться за тяпку, за лопату, нежели качать мышцы и заниматься глупостями». Я считаю, это просто ненормально.

Ведущий: Спасибо большое. Напомним, сегодня мы говорили о строительстве монастырей Приамурья в тяжелой экономической ситуации, которую именуют кризисом, и говорили об этом с епископом Благовещенским и Тындинским Лукианом. До свидания!