А была ли любовь? Этот вопрос часто звучит ,как громко, из уст невоцерковленных людей, для которых история Петра и Февронии стала известна не так давно, так и тихо, осторожно, от православных верующих. Мол, на самом деле для Февронии это был выгодный брак, а Петр просто боялся свою жену…
И действительно, сейчас это стандартный стереотип восприятия: если не страсть — значит расчет.
Говоря о том, что подразумевается под понятием «любовь», то с этим скорее к Ромео и Джульетте. Страсть, от которой, буквально, сходят с ума. Все остальное меркнет по сравнению с этим чувством. Это может длиться всю жизнь (или дольше). Но не зря страсть показана греховной: она не может стать прочным фундаментом для семьи. Она и цель, и ценность и слабость одновременно.
Требование Февронии «аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть врачевати его» не стоит считать прагматичной попыткой получить выгоду. Скорее это осознание своего предназначения. Феврония сразу знает и то, что Петр ее обманет, и что она станет его женой. Потому что они предназначены друг другу Господом.
Любопытно, что это предназначение чувствует лишь Феврония. Но разве мы одинаково восприимчивы к словам Господа? Эта способность воспитывается трудом и временем. Древнерусская повесть отлично демонстрирует и то, как люди приходят к осознанию своего пути, означенного Богом. Феврония —уверенно, Петр — через покаяние. Он изживает неверные(греховные) представления и душевные качества. Феврония же открыто доверяет Господу. В итоге оба понимают, что именно предназначены друг другу: когда она просит его у бояр и он соглашается оставить все, когда он посылает за ней перед смертью и она откладывает недоделанную работу.
Кстати, наибольшая выгода от этого брака очевидна как раз-таки для князя Петра. Не зря первая часть «Повести о Петре и Февронии» посвящена покаянию: кровь змия (дьявола), попав на Петра, приносит ему болезнь (грех). И неизжитый полностью грех вновь приводит Петра к болезни.
Второй визит Петра к Февронии становится метафорой искреннего покаяния. И лишь после этого наступает полное исцеление. Позже именно Феврония помогает Петру преодолеть искушение властью, побуждая оставить муромский княжеский стол ради того, чтобы поступить по Евангелию. К слову, таким образом, она великолепно устраняет муромскую боярскую оппозицию.
Не странно ли, что в русском сказании жена, чуть ли ни все решает за своего супруга?
Любовь-предназначение проявляется во взаимном служении и дополнении. В повести Петр успевает совершить славный и трудный подвиг змееборца, выступает героем. Но Феврония смещает его на второй план. Однако, инициатором одновременной смерти оказывается Петр. А Феврония перемещается к мужу, как и подобает жене, а не наоборот.
Вести беседу в привычных категориях «хороший-плохой» не получится, когда речь идет о святости. Здесь, скорее, про гармонию.
Такая любовь позволяет быть рядом без потрясений. В отличие от любви-страсти, сметающей все на пути, любовь-предназначение и не предполагает разлуки. Две частицы мироздания, предназначенные друг другу, не может никакая сила. Даже смерть.
Одним из важных вопросов остается отсутствие детей у супругов. Летопись упоминает о двух сыновьях святых, но в «Повести…» такого упоминания нет…
Возможно, дети довольно сложно вписываются и в сказку и в канон житийный. Дети — совсем новый сюжет. Возможно, неупоминание о детях поддерживает логику художественную.
Да и в целом, древнерусская литература к теме любви подходит целомудренно. Любовь — это семья, долг, труд. Гораздо убедительнее в изображении истинной любви эпизод общего гроба — желание и по смерти быть рядом. Окончательно. Там, где только и есть Истинная Жизнь…
