Год назад новохиротонисанный епископ Благовещенский и Тындинский Лукиан впервые ступил на амурскую землю. Огромный интерес жителей области к новому архиерею как священнослужителю, как человеку и как посланцу Патриарха был живым и неподдельным. Понимая это, епископ, едва-едва осмотревшись, пригласил к себе журналистов местных СМИ. На этой встрече под прицелом фото- и видеокамер он рассказал о себе, поделился ближайшими планами, обозначил основные направления своей деятельности как архипастыря. Мне довелось быть участником той пресс-конференции. И вот наша встреча с владыкой год спустя.
— Ваше Преосвященство, Вы много ездите по области, встречаетесь с людьми, представителями власти, общественности – какое представление у Вас сложилось об Амурской области?
— Я говорил уже неоднократно, что в Амурской области очень много солнца, солнечных дней и это не может не сказываться на людях: они светлые, открытые, доступные и, что самое главное, чистые. Пожалуй, этим и можно объяснить тот факт, что в нашем крае такое большое количество сект. Особенно много их появилось в последнее время. Я видел в разных городах и поселках эти молельные дома – обычные, ничем особенно не выделяющиеся. Но! Я бы назвал их всего лишь колышками тех громадин, которые они намерены здесь возвести, ловко манипулируя сознанием людей – доверчивых, метущихся, не окрепших духовно, невоцерковленных и, в первую очередь, молодых.
— И что же нам теперь спокойно взирать на это?
— Зачем же! Православных людей у нас гораздо больше, чем это может показаться на первый взгляд. А также тех, кто стремится к нашей Православной Христовой вере. И они понимают, что за человеческие души надо бороться — вместе с церковью. А она сегодня, должен признать, еще слаба: нам не хватает священников, духовно образованных, нам не достает православных храмов – далеко не каждый человек сегодня может прийти и помолиться в церковь только потому, что ее просто нет в данном населенном пункте или потому, что имеющаяся не может одновременно вместить всех желающих.
— Но Владыка, есть и другое мнение: зачем строить новые храмы, когда, считай, нередко пустуют те, что уже открыты?
— А это смотря в какие дни и часы!.. Год назад, когда я сказал, что каждую пятницу в кафедральном соборе будет совершаться молебен с чтением акафиста ко Пресвятой Богородице пред чудотворной Албазинской иконой Божией Матери, меня тоже старались убедить в том, что в семь утра в храм никто не придет. Да, на первый молебен пришло человек десять, не более. А сегодня?! Придите, посмотрите! Будний рабочий день, раннее утро, на улице еще темень, а десятки людей, целыми семьями, молодежь спешат в храм — вместе помолиться у нашей святыни. Потому что душа просит, потому что люди стремятся к вере, к православию, потому что это наше, исконно русское. Сегодня людей все больше и больше приходит в храмы. А вы говорите, что они будут пустовать… Поэтому задача церкви состоит в том, чтобы помочь людям воцерковляться, создавать для этого достойные условия.
— Тогда скажите, зачем нам столько монастырей? Ведь они в области уже есть.
— Спросите у любого нашего жителя, что он знает о них, где они расположены, и я уверен, что вам толком никто ничего не скажет. К сожалению, современное представление о монастырях, их назначении очень искаженное, по сути — неправильное: что это, дескать, приют для обиженных судьбой и людьми, для неудачников и тому подобных. На самом деле, на Руси испокон веку монастыри были центрами духовной культуры и просвещения. Это было место, где любой человек мог найти уединение для того, чтобы обратиться к Богу, помолиться, укрепить свою душу, дать ей отдохнуть. При этом увидеть, как живут, молятся монашествующие. Я вижу в наших монастырях людей образованных, интеллигентных, сведущих во многих сферах, призвание которых в том, чтобы решать социальные проблемы современности, помогать тем, кто нуждается в духовном укреплении. Монастыри – это не что-то такое непонятное, мрачное за высоким глухим забором: там должна кипеть жизнь!
— Что конкретно Вы под этим подразумеваете?
— Что это будут не только духовные центры, но хозяйственные. У нас при монастырских подворьях, монастырях будут работать творческие мастерские – в народе столько умельцев! — куда можно будет любому приехать и поработать. Для Приамурья это в диковинку, а на западе это все в порядке вещей. Там давно стали традиционными ярмарки товаров с монастырского подворья: это и травяные чаи, и мед, и дикоросы, и необычные изделия из дерева, и прочее и прочее – и все это пользуется огромным спросом у населения. Потому что сделано для людей и с молитвой.
— И для этих целей Вы так активно ищете по области брошенные пустующие здания?
— Ну не пропадать же им окончательно! Самое обидное, что судьба этих погибающих зданий мало кого волнует и ответ один – нет денег. Но я бы сказал еще, что нет заинтересованности в том, чтобы их спасти, восстановить. Так отдайте их нам! Мы вдохнем в них жизнь, и они будут служить людям по другому, новому назначению. Представляете, стояло брошенное, никому не нужно здание в селе или поселке, а потом оно засияло вставленными окнами, золоченными куполами! Да еще как ударят в колокола!.. Это ж какое диво будет для людей, какая радость для души! И так будет, поверьте, у меня есть такой опыт – я уже почти 20 лет строю и открываю храмы и монастыри. Вот и у нас будет, куда людям самим поехать, чтобы прийти в себя от повседневных стрессов, мирской суеты, и будет куда своих гостей повезти, будет что показать. Ведь сегодня, реально, на праздники, в выходные с семьей, с друзьями и пойти-то особо некуда: хорошо, есть арка, площадь Победы, памятник Мухину и…все! Чем еще запомнится приезжим людям наш транзитный город – восточные ворота в Россию? Поэтому надо строить, создавать, восстанавливать. И с Божией помощью нам уже многое удалось сделать.
— Владыка, далеко не праздный вопрос: на какие средства?
— На пожертвования мирян. И не только жителей области. Скажу более, это, в большинстве своем, не амурчане. Те средства, что приносят наши жители в храмы, спаси их Господи, они небольшие и идут на содержание приходов. Я сердечно и всемерно благодарен тем амурским предпринимателям, которые помогают нашей епархии в силу своих сил и возможностей. Но для больших, масштабных строек и дел мы привлекаем благотворителей из Сантк-Петербурга, Москвы, других больших городов и областей. Поверьте, у нас много людей, которым есть чем поделиться и, главное, они желают этого. Очень многие почитают нашу амурскую святыню — Албазинскую икону Божией Матери «Слово Плоть Бысть». Отказываться от их помощи и уповать только на то, что соберут сердобольные бабушки, мне как архипастырю было бы непростительно. Да и времени ждать десять или даже восемь лет, пока мы по крупицам будем собирать необходимые средства, у нас нет – надо торопиться делать добрые дела! Ведь никто не знает, когда наступит его последний час. А с чем мы предстанем пред Господом? С тем, что сидели и ждали, когда кто-то придет и что-то доброе сделает, при этом еще и критикуя, выражая свое неудовольствие, несогласие?
— Вы, вероятно, имеете в виду те нападки в средствах массовой информации на вас, Владыка, на епархию которые имели место быть недавно? Они явились для Вас неожиданностью?
— Нет. Люди злобные, завистливые, враждебно настроенные против Русской Православной Церкви, духовенства были и будут всегда. Мы все помним 20-е годы прошлого столетия, когда разрушали храмы – памятники русской архитектуры, когда тысячами уничтожали священников только потому, что кому-то не нравилось, что звонили колокола, стучась в души людей, что батюшки призывали жить по совести. Мы это, слава Богу, пережили. Сейчас возрождаемся, и снова звучат голоса, что мы слишком активны, что в храмы пошло слишком много людей, которые хотят обрести веру, потому что без нее невозможно жить. А где же эти голоса, почему молчат, когда секты вырывают из семьи детей, а несчастные родители нигде не могут найти защиты и помощи?..
И я вам скажу так, что все эти каверзные вопросы – вот мы сейчас выведем этого попа на чистую воду! — это от бескультурья людей. Всегда можно найти оправдание тому, почему батюшка ездит на дорогой машине, почему у него золотые крест и цепь и многим другим обычным житейским «почему». Но нет оправдания бескультурью людей, от которых исходит вся эта черная зависть и злоба. Но самое-то главное, их никакой ответ удовлетворить не может – они все равно будут недовольны. Даже если священник будет жить в картонной коробке, передвигаться пешим и в лаптях, а на всю область будет один единственный православный храм – все равно все будет не так!
Поэтому пусть эти злопыхатели цепляются за деревья, памятники, дачи, цепи, места в самолете и прочее — это не столь обидно. Да и будет ли народ счастливее от того, что этого не будет? У нас проблема в другом – в бездуховности общества, в падении морали, нравственности, попрании семейных, общечеловеческих ценностей. Но кому-то очень выгодно перевести стрелки на другое и будоражить общество тем, что ест и пьет православный священник, на чем ездит.
— Или: «Вот в каком он дворце будет жить?»
— И это тоже. Только почему-то других настоящих дворцов никто не хочет замечать, ну да Бог с ними. Меня почему-то постоянно сподвигают к тому, чтобы я оправдывался, каялся. Но в чем?! В том, что я не сижу на месте, работаю, восстанавливаю, строю храмы, много езжу, встречаюсь с людьми, пытаюсь создать нормальные условия для деятельности отделов епархии, приходов, встречаюсь с общественностью, выстраиваю деловые отношения с властью на местах, нахожу у нее понимание и поддержку? Но я не хочу прослыть болтуном, что вот, мол, пообещал и не сделал — надо работать, денно и нощно. Меньше слов – больше дел. А вам – судить о них. Мы для всех открыты, нам таить нечего. Потому что это не для кого-то лично – для людей. Пусть оно все работает им во благо, им на пользу. Меня сюда для этого и прислали. У меня получилось многое создать, возродить там, в Ленинградской области, где я был настоятелем мужского монастыря. Вот Патриарх мне и предложил поехать сюда, на окарину России, потрудиться во славу нашей Церкви, дескать, покажи свое умение. Хочу сказать, что в нашем крае очень много тех, кто хочет и готов работать во славу Православия. Нужно только объединить их общей идеей, общим делом, призвать их к добрым поступкам, благословить.
— Владыка, как Вас на все хватает? Сколько часов в день Вы работаете?
— Как говорят миряне, до упаду! (Смеется! – Прим. авт.). Планов и дел у нас очень много! Все в мире идет вперед, развивается и нам надо шагать в ногу со временем. У нас будет настоящий кафедральный собор на историческом месте — очень красивый, выполненный в стиле лучших традиций классической архитектуры. В нем будет достойное место для нашей дальневосточной святыни — Албазинской иконы Божией Матери. Нам нужно срочно создать цех по изготовлению просфор — сегодня их печь просто негде. А ведь просфоры должны быть в доме у каждого православного христианина – с ее принятия начинается его день. Мы в этом году хотим провести в епархии настоящую Рождественскую елку — у нас много детей, есть немало многодетных семей священников. Пусть на них придут батюшки вместе со своими матушками — кто и где хоть раз им доброе слово сказал, поблагодарил за труды? У меня запланировано много поездок по области. Не для того, чтобы блеснуть своим архиерейским облачением — мне нужно говорить с людьми, знать их чаяния, видеть, что они хотят. Одна из моих основных функций как архипастыря – созидательная. У священнослужителей много работы, и они неустанно трудятся, но нам нужны помощники. И моя задача найти их и увлечь добрыми делами. Ведь в них и состоит сущность православного человека.
— Владыка, Патриарх Кирилл уже не раз бывал на Дальнем Востоке, но ни разу — в Амурской области. Возможен ли его визит к нам?
— А нашей епархии его пока и принять негде! Куда же его приглашать? Святейший может и посмиряется, но как мы себя покажем? Куда поведем, к примеру, трапезничать? В «китайку» в кабинку?.. Мне это будет стыдно делать, да это и недостойно его высокого сана. Вот достроим, Бог даст, резиденцию епархии, что в Новинке, тогда и говорить об этом можно будет. Благотворители, что помогают в ее строительстве, хотели бы, чтобы там были условия не крутые, но достойные. И это не какая-то там блажь или чрезмерная роскошь – это современные стандарты, принятые во всем цивилизованном мире. По ним будут судить о нас: с каким уважением относимся к почетным гостям, к официальным делегациям, как и где принимаем, какие мы хозяева. Наша епархия обладает полным правом иметь достойное лицо и нормальное положение.
— А разве Вы не будете жить в этом доме?
— Мне там просто некогда будет бывать! Больше буду пропадать в монастырях — я там нужнее. Но я живой человек и тоже порой устаю. Поэтому хотелось бы какого-то места для уединения, где бы я мог иногда отдохнуть, перевести дух, тихо помолиться в домовом храме. А может быть, доведется и Патриарха там принять. У него, к слову, есть такой обычай – останавливаться только в доме архиерея, чтобы видеть, как тот живет. Скажу вам, что строящийся для епархии дом не самая шикарная резиденция архиерея, какие есть вокруг. Но нам и эта мила. Потому что ее дарят нам люди от всего сердца и со всей любовью.
— Ваше Преосвященство, завершая нашу беседу, хочу все же сказать о том, что несмотря на все Ваши старания, благие намерения и дела вас все равно найдут за что критиковать, настраивать против вас людей.
— К большому сожалению, некоторые СМИ ориентированы на скандалы. Для них не важно, кто и что делает, гораздо важнее то, что мы – «чужие», что нас прислали откуда-то сверху. Вот, мол, было до них тихо, и многих это устраивало. А главное, делать ничего не надо было для того, чтобы жизнь наша стала лучше, светлей, чище. Привыкли к тому, что есть. Но это уже вчерашний день! Надо идти вперед, смотреть не под ноги, а к небу поднять глаза – там красота и благодать! Мы не одни – тех, кто устремляется к свету, который дарует людям Господь, наша православная вера, очень много. Они благодарны Церкви за возможность обрести себя, за чистоту своей души, за ее спасение. Понятно, больше слышно тех «радетелей» за народ, которые стараются как можно громче ругать нас и злословить в адрес духовенства: на это же работает целая индустрия! Но мало кто хочет слышать тех, кто говорит нам «спасибо», потому что произносится оно тихо, просто — от чистого сердца.
