Мир, в котором растут наши дети, — не очень симпатичный мир. В нем происходят стихийные бедствия и теракты, в нем люди страдают и голодают. Как рассказывать детям о его несовершенстве? Как готовить их к жизни? В конце концов, в этом мире детей обижают другие дети и взрослые. Что же делать? Растить в теплице или не скрывать свинцовых мерзостей жизни? Бросаться на защиту или закалять? Где золотая середина?
Без розовых и черных очков
Прежде всего надо помнить, что у каждого возраста есть свои особенности. Малыши иногда и вовсе не способны осознать, что происходит. И в самом деле: как рассказать дошкольнику, что такое концлагерь? Как объяснить, что такое репрессии или политический террор? К примеру, в издательстве «Настя и Никита», выпускающем книги для детей 5-10 лет, собирались издать книжку о жизни святителя Луки (Войно-Ясенецкого), но оказалось, что просто невозможно объяснить маленькому ребенку, что такое ВЧК, концлагеря и так далее. Детское сознание просто не вмещает таких вещей. А стараясь объяснить, что мир жестокий и несправедливый, можно обеспечить ребенку серьезный невроз: если взрослые не могут сохранить мир безопасным и уютным, что же делать в нем ребенку? До поры до времени ребенок должен понимать, что он находится в безопасности. Что его есть кому защитить — и что это ответственность взрослых.
«Разумеется, далеко не всегда взрослым следует бежать на защиту ребенка от любых угроз, — говорит детский психолог Евгения Пайсон. — Если ребенок может справиться с тем, что ему по силам, взрослым не следует вмешиваться и делать это за него. Если, к примеру, ребенка дразнит одноклассник, взрослые не должны бежать с ним разбираться, не давая ребенку возможности себя защитить на доступном ему уровне. Если есть проблемы с одноклассником, родители могут обсудить с ребенком, как ему себя защитить, понять, что его задевает, показать возможные способы реакции на то, что его расстраивает, — помочь ему справиться самостоятельно. А вот если силы не равны, если против него весь класс или несколько человек, если у него конфликт с учителем, где ребенок не может себя защитить на своем уровне, тогда родителям имеет смысл вмешиваться. Самое главное для родителей — хорошо представлять воображаемую линию: где ребенок может справиться сам, а где не может. Занижая и опуская эту линию, мы делаем ребенка беспомощным; это все равно что вытирать нос подростку и гнаться за ним, чтобы надел шапочку, когда он отправляется на свидание».
У каждого возраста свои реальные угрозы, и с ними надо работать. Когда ребенок только начинает совершать самостоятельные шаги в мире, он может столкнуться с чужими агрессивными взрослыми. Наша задача — научить его, когда он может справиться сам, а когда нужно бежать к классному руководителю, обращаться к ближайшему взрослому, звонить маме и папе.
Ужасные новости
«Очень важно дать ребенку реальные механизмы защиты себя, — говорит Евгения Пайсон. — Мы ведь предупреждаем их: нельзя играть на подоконнике, даже если на окне противомоскитная сетка. И дети знают: если не будешь этого делать, из окна не вывалишься. Если будешь переходить дорогу на зеленый свет — у тебя меньше шансов попасть под машину. Ты можешь себя защитить. Точно так же и здесь: детям надо знать, как себя защитить, чтобы не чувствовать себя пешкой, с которой можно делать все что угодно. Здесь есть правила безопасности: например, обойди толпу, чтобы тебя не затоптали. Детям стоит показать, что общество тоже старается себя обезопасить: вот на входе в торговый центр или в аэропорт есть рамки, просвечивают багаж, есть металлодетектор — это позволяет обнаружить людей с оружием. Мама и папа не возражают против досмотра — потому что это мера общей безопасности.
Ребенку важно чувствовать, что он не кролик перед удавом, которого очень легко съесть, что от него тоже что-то зависит».
Кровавые и эмоциональные подробности не нужны. К сожалению, иногда взрослые так стараются «достучаться» до детей, впечатлить их, что могут добиться совершенно не того, чего хотели. Известны случаи, когда у младших школьников появлялся страх идти в школу после школьной линейки памяти событий в Беслане: а если и в нашу школу придут террористы и меня убьют? Эмоциональность нужна в другом — сделать что-то в память о погибших, особенно если среди погибших был кто-то близкий (например, посадить дерево или создать видеоролик)… Важно говорить о том, как люди помогают другим людям. Как привозят еду, воду, вещи пострадавшим от наводнения, как разбирают завалы после землетрясения и строят новые дома, как людей не оставляют одних в беде. Фиксироваться на страшном и кровавом — не стоит.
«Не надо пугать детей сверх меры, — говорит Евгения Пайсон. — Когда мы им объясняем правила поведения на дороге, мы никогда не говорим “машина тебя подбросит, раскатает в лепешку, у тебя будут сломаны ребра, а их осколками проткнет легкие”. Мы не описываем ужасные последствия — мы концентрируемся на том, как себя защитить. Если ребенок приходит к родителям и говорит, что боится войны, терактов и тому подобного, — не стоит его высмеивать. Не стоит и говорить “я тоже боюсь, давай бояться вместе”. Чем более иррационален страх, тем труднее с ним справиться. Если ребенок сам не справляется, хорошо бы обратиться к психологу. Важно не загнать страх внутрь, чтобы ребенок не стеснялся о нем говорить и не воображал невероятных последствий: фантазия бывает богаче, чем реальность. И вот еще что: новости и аналитические программы телевидения не должны работать в фоновом режиме. Если вы хотите, чтобы ребенок был в курсе текущих новостей, садитесь с ним рядом и объясняйте, что происходит. Иначе потом родители говорят: “не знаем, откуда он это взял, у нас дома мы об этом не говорили”. Сегодня телевизор — не окно в мир, а колодец в бездну, и фильтровать информацию надо уже на входе».
Страшные события прошлого
А молчать нельзя.
Когда о чем-то молчат, неизвестность хуже страшной правды. Домыслы и фантазии могут быть страшнее реальности. Еще хуже — врать: дети всегда чувствуют, когда их обманывают.
Но как же рассказать детям о трагических событиях так, чтобы они могли это воспринять?
История прекрасно воспринимается через семейные предания, через документы и фотографии: реальные прадедовы письма с фронта и прабабушкины рассказы, пусть уже в мамином пересказе, говорят о войне больше, чем кино со спецэффектами и парад на Красной площади.
Говорить о трагических страницах прошлого помогают детские книги, которые позволяют посмотреть на события глазами переживших их детей — например, «Сахарный ребенок» Ольги Громовой, «Дети ворона» Юлии Яковлевой, «Крещеные крестами» Эдуарда Кочергина….
В таких разговорах и при чтении таких книг опять-таки важны не ужасы, не жестокие подробности, а примеры людей, которые остаются людьми в самых нечеловеческих условиях: мы действительно видим, как люди живут культурой и передают ее своим детям; как уважают чужую культуру; как умеют сохранять свое достоинство и помогать другим людям.
Не стоит принуждать ребенка смотреть тяжелые фильмы — на некоторых они могут оказать не воспитательное, а травмирующее воздействие. Не стоит давать ответы прежде, чем у ребенка созреют вопросы — а у думающего ребенка они по мере взросления непременно появляются, и тут важно не упустить момент, — и надо знать, чтó предложить ребенку вместе посмотреть, вместе прочитать, обсудить, в какой музей сходить…
Давить на эмоции не стоит: факты и так эмоционально заряжены, они говорят сами за себя. Патетика, пафос и воздевание рук здесь лишние. Но важно дать ребенку эмоциональный выход из пережитого и продуманного опыта. Есть тяжелые — и не только для детей! — фильмы, например, «Обыкновенный фашизм» Ромма или «Иди и смотри» Климова. И если уж вы решились посмотреть их вместе с детьми, то нужно говорить. Нужно позволить им переработать этот тяжелый опыт, эти травматические впечатления — переработать в важное понимание того, как человеку остаться человеком, как не потерять себя, не расчеловечиться. И здесь литература и искусство — опосредованный человеческий опыт — могут очень серьезно помочь.
Словом, важнее всего при обсуждении тяжелых исторических событий оказывается честность, негромкий и искренний разговор без пафоса, патетики, давления на эмоции; способность взглянуть на исторические события сквозь призму частной человеческой жизни, детской судьбы, семейной истории; наконец, выход в конструктив — в обсуждение того в человеке, что сможет противостоять злу.
Источник: foma.ru
